Из архивного уголовного дела, хранящегося в Государственной архиве РФ (ГАРФ) в Москве, я знал, что мой прапрадед Ефрем Афанасьевич Палагин в марте 1931 года был приговорен к высылке в Северный край. Мои попытки выяснить его дальнейшую судьбу, которые я предпринимал с 2008 года, когда впервые познакомился с его делом, до последнего времени результата не приносили.
Мне очень помогла Мария Лоцманова из Центра документации московского Музея ГУЛАГа. Она обратила внимание, что на сайте «Открытый список» в статье о деде указано два варианта написания его фамилии – через А и через О. И действительно, в материалах уголовного дела его фамилию писали то так, то так.
Мария предложила снова обратиться в Главный информационно-аналитический центр МВД (ГИАЦ) и запросить у них информацию по обоим вариантам написания. Я уже писал в ГИАЦ, но спрашивал только про Палагина. Мне тогда ответили, что информацией не располагают и отправили в региональные информационные центры областей Северного края – Карелию, Коми, Архангельскую, Вологодскую и Кировскую области. Тогда, в 2008-м, мне ото всюду пришел отказ – никаких данных по Палагину у них не было.
В этот раз из ГИАЦ тоже пришел отрицательный ответ уже по обоим вариантам, и снова они рекомендовали писать в региональные центры, прибавив к областям Севкрая Московскую область, где дед и проживал до ареста.
На Подмосковье я больше всего и рассчитывал, ведь только туда пока не писал. Но вскоре получил ответ с номером дела в ГАРФе, которое я и без них уже видел. Казалось, что поиск зашел в тупик, но тут мне ответили из Архангельска, и – о, чудо! – по существу:
«В результате проведенной поисковой работы по имеющимся архивным материалам установлено, что Полагин Ефрем Афанасьевич, 1876 года рождения, осужден 18 марта 1931 года Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ по ст. 58-10, 11 ч. 2 УК РСФСР на 3 года с высылкой в Северный край. В 1933 году освобожден и остался в г. Архангельске».
Так я узнал, что дед был сослан в Архангельскую область, пережил ссылку, освободился в 1933 году и остался жить в Архангельске.
Насчет последнего у меня были вопросы. По совету Марии, я позвонил в ИАЦ Архангельской области исполнителю по моему запросу – очень милой женщине. Она сказала, что ничего прибавить к тому, о чем писала мне в письме, не может – это вся информация, которая есть в их базе.
При этом она отметила, что фраза «остался в г. Архангельске» вовсе не означает, что на следующий день после ее внесения в формуляр Ефрем Афанасьевич не уехал в любую другую область нашей необъятной родины. Это меня расстроило.
И Мария Лоцманова, и моя собеседница из ИАЦ посоветовали попробовать обратиться в УФСБ по Архангельской области. Большое количество тех, кто был репрессирован в начале 1930-х, подвергались повторному аресту в годы Большого террора. Так могло произойти и с моим дедом. Тот факт, что такой информации нет в базе «Мемориала», ни о чем не говорит – в эту базу, по оценкам самого «Мемориала», попал только каждый четвертый репрессированный.
Запрос я тут же, естественно, отправил. На сегодняшний день это единственная зацепка, чтобы продолжить распутывать клубок жизни Ефрема Афанасьевича.
Надеюсь, он все же не был повторно репрессирован и спокойно дожил свой век в Архангельске или где-нибудь еще, может быть на родине в Чувашии…
Написал это и задумался. В 1933 году, когда дед освободился, ему было уже 57 лет. Это почти пенсионный возраст, а если учесть полгода, проведенные в Бутырке, и еще три (два с половиной?) года ссылки на Севере – здоровье его очевидно было сильно подорвано. Мог ли он работать? Мог ли найти работу по профессии? Вряд ли его взяли бы обратно на железную дорогу. Значит, по логике вещей, он должен был поехать к близким, которые готовы были его содержать.
К детям?
Зоя, думаю, отпадает – тогда они жили с мужем-военным на Урале (муж скоро и сам станет жертвой репрессий). Вряд ли условия гарнизонной жизни позволяли ей взять к себе отца.
Это точно не Вера и точно не Женя – я бы об этом знал.
Сыновья? Теоретически, это мог быть Николай – старший сын. Он тоже работал на железной дороге, был начальником железнодорожной станции (возможно, уже в 1930-х).
У Татьяны, по рассказам тети Сони, жизнь складывалась неблагополучно. Екатерина из Казани? Георгий – вряд ли, он самый младший. Хотя может быть и он – о его судьбе я мало что знаю, кроме того, что после войны он жил в Казахстане.
Буду продолжать поиски.
Обновление от 13.08.2020
Из УФБС по Архангельской области пришел отрицательный ответ: сведениями о повторном аресте Ефрема Афанасьевича они не располагают.
Серпуховские Палагины (потомки Николая Ефремовича) тоже ничего о нем не знают и выражают сомнения в том, что он мог вернуться из ссылки к сыну Николаю.
Сделал запрос в чувашские МВД и ФСБ по поводу повторного ареста, а ИЦ МВД спросил, нет ли у них даты смерти.
Обновление от 16.09.2020
Ни в ФСБ, ни в МВД Чувашии информации о повторном аресте Ефрема Палагина не оказалось. ИЦ МВД посоветовал обратиться в Госархив Чувашии, что я и сделал.
Обновление от 18.09.2020
Из Госистархива Чувашии тоже пришел отрицательный ответ. Они провели фонды республиканских КГБ, прокуратуры, ЦИК Совета депутатов, Батыревского исполкомв Совета депутатов за 1935-1938 гг. Документы финотдела, нарсуда, прокуратуры Большекошелевского сельсовета Батыревского района на хранение к ним не поступали.